Ситуация в Луганской области непростая: с одной стороны боевики продолжают обстрелы на блокпостах, с другой – центральная власть недорабатывает как в информационной, так и социальной политике, а восстановление Донбасса с экономической точки зрения сложно представить. В то же время количество ратующих за войну по обе стороны линии разграничения уменьшается, а мирное население все больше симпатизирует Украине. Обо всем этом в эксклюзивном интервью "Сегодня.ua" рассказал руководитель Луганской ОВГА Георгий Тука.
- Как изменилась за последние полгода обстановка в Луганской области? Как себя ведут боевики? Соблюдается ли режим прекращения огня?
- Конечно, не соблюдается. В последнее время мы наблюдаем очередное обострение. К счастью, не так остро, как на Донеччине. Никакой тайны в этом нет – это фиксируют и СМИ, и ОБСЕ. Мы до сих пор не можем открыть Золотое, мы до сих пор не можем закончить процесс разминирования и восстановления линии электропередач. Это все только лишь "благодаря" тому, что боевики постоянно нарушают достигнутые в Минске договоренности. Более того, разведка зафиксировала в районе Золотого радиоперехваты. В Минске договариваются о прекращении огня, мы начинаем работать по открытию КПВВ (контрольного пункта въезда/выезда – прим.), а эти уроды среднего звена вообще не в курсе. Выезжает наша строительная техника, у них начинается паника – они думают, что мы какое-то укрепление начинаем создавать, и начинают стрелять.
- То есть в первую очередь у них между собой не налажена связь?
- Иногда создается впечатление, что те персонажи, которые с их стороны принимают участие в Минских соглашениях, не владеют ситуацией.
- Фактически боевики не подчиняются так называемой "власти"?
- Есть подразделения, которые подчиняются. Есть подразделения, которые действуют на свое усмотрение. По-разному. Хотя за последнее время их и перестреляли прилично, но все равно. Нельзя сказать, что есть какой-то единый центр, который координирует и управляет, и что они все беспрекословно ему подчиняются.
- Существует ли вероятность возвращения в ближайший год оккупированной части Луганской области? И что для этого нужно сделать?
- Такая вероятность существует, без сомнения. Просто есть некие условия, которые нужно для этого выполнить. С моей точки зрения, в первую очередь это выведение российских вооруженных сил и наемников (так называемых ЧВК (частных военных компаний – прим.)) назад в Россию вместе с вооружением, передача контроля Украине границы между Украиной и Россией. Потом уже можно говорить о проведении полицейской операции по зачистке террористов и о проведении дальнейших выборов. В принципе, я не сторонник военного решения проблем. Потому что даже если это будет успешно, это приведет к массовым жертвам, разрушениям, а этого тут и так хватает. Я все-таки за то, чтобы вопрос был урегулирован мирным путем. А для того, чтобы он был урегулирован мирным путем, необходимо выполнить вот эти два условия. С моей точки зрения, требовать сейчас проведения выборов на той стороне – это несерьезно. Я знаю, что есть в Луганской области на той территории, которая сейчас оккупирована, районы, где до 75% населения ориентировано проукраински. Но при нынешних условиях, естественно, люди боятся высказывать свои предпочтения и симпатии. О каких выборах может идти речь?
- То есть в первую очередь шаги по возвращению должна предпринять та сторона?
- Конечно. С моей точки зрения, это так.
- А когда, по вашему мнению, можно будет провести выборы?
- Лет через 5. Я считаю, что прежде, чем проводить выборы, нужен некий тайм-аут, чтобы вернуть население Луганской и Донецкой областей к нормальному пониманию вещей. Это первое. И второе – вывести эти регионы из-под неконтролируемого управления "отцами Донбасса".
Прежде, чем проводить выборы, нужен некий тайм-аут, чтобы вернуть население Луганской и Донецкой областей к нормальному пониманию вещей.
- Можно ли как-то отследить, насколько изменились взгляды жителей?
- Я могу высказать только свое личное мнение, потому что, несмотря на то, что я неоднократно просил провести какие-то фундаментальные социологические исследования, почему-то ни одна служба пока не откликнулась. С моей точки зрения, во-первых, резко сократилось число людей, ратующих за войну. Если брать нашу территорию, то, может быть, 0,5% таких наберется, а на той территории, может, 2%. Потому что уже прозрели и понимают, что кровь, смерть, разрушения – это горе для всех. Количество людей, которые симпатизируют Украине, растет. Может быть, не так стремительно, как хотелось бы. Но ожидать, что после 25-ти лет беспрерывной промывки мозгов за полгода-год по мановению волшебной палочки – раз! – и изменится ситуация, – это несерьезно. Надо работать над этим, работать много. К сожалению, должен заметить, что украинская сторона делает не все, что хотелось бы. И даже, что меня достаточно поразило, в обществе существует мнение "На черта вообще думать об этом Лугандоне? Сами начали – пусть сами все расхлебывают". Я не скажу, что это превалирующая точка зрения, но такая точка зрения имеет место быть. По-моему, это близорукость и недальновидность. Это верх примитивизма. Самый результативный способ изменения точки зрения людей – в первую очередь, это изменение условий жизни. Потом это уже информационное поле. Мы проигрываем и в том, и в другом вопросе. Все, кто живет или работает здесь, – все говорят одно и то же: "Там, на "большой" Украине, войны нет". У граждан, у чиновников нет ощущения того, что здесь у нас идет война, что здесь у нас совсем другие условия, решения надо принимать, используя другие алгоритмы, нет времени на прохождение всяких бюрократических процедур и тому подобные вещи. Этого понимания нет. И в связи с этим многие вопросы просто не решаются вообще. На некоторые вопросы у нас тратятся силы и время. А в результате люди не видят тех радикальных изменений, которые было бы логично им продемонстрировать.
- А какое отношение к украинской армии?
- В превалирующем большинстве случаев – положительное. Особенно в тех регионах, которые на своей шкуре испытали, что такое война. К сожалению, надо понимать, что, во-первых, пропаганда с той стороны – она намного сильнее, чем наша. Иногда бывают абсолютно нелепые случаи, которые могут свести на нет всю работу, которую провели и сами военнослужащие, и государственные структуры по взаимодействию с мирным населением. Если взять какой-нибудь небольшой населенный пункт, который находится в "красной" или "желтой" зоне, где налаживаются контакты, налаживаются нормальные отношения с местным населением, – и вдруг какой-нибудь военнослужащий, идиот в нетрезвом виде допускает какие-то правонарушения в адрес мирного населения, то фактически одним поступком можно свести на нет всю работу, которая проводилась на протяжение полугода. Увы, это так.
Георгий Тука во время акции в поддержку Надежды Савченко, г. Северодонецк. Фото – пресс-служба Луганской областной военно-гражданской администрации
- Как изменился социальный аспект жизни людей? На подконтрольной Украине части области появилось много переселенцев – понятное дело, это оказывает дополнительную нагрузку на систему здравоохранения, образования.
- Конечно, на все социальные структуры. Естественно, оказывается дополнительная нагрузка. И естественно, социальное положение ухудшилось. Наверное, тут не надо даже и рассматривать никакую статистику. Это абсолютно естественный процесс. Во-первых, война, разрушения, ухудшение условий энергоснабжения, водоснабжения. Увеличилась нагрузка на ту же систему образования за счет того, что увеличилось количество детей. Появились такие явления, как места проживания временно перемещенных лиц, чего никогда раньше не было. Этих людей надо обеспечивать работой, а инвестировать в воюющую область желающих особо нет. Уровень безработицы высокий. Плюс ко всему, процентов 90 той части области, которую мы сейчас контролируем, – это сельскохозяйственные регионы. Создавать новые рабочие места там очень непросто, потому что в большинстве какие-либо инновационные разработки в сельхозтехнологиях направлены на сокращение рабочих мест. Проблема эта очень серьезная. Ну и ко всему прочему есть еще такое явление как, с одной стороны, контрабанда, а с другой стороны, нарушение правил перемещения грузов через линию разграничения. Это не совсем одно и то же, но суть одна. Это тоже накладывает свой отпечаток. Повышенная криминогенная ситуация. Большое скопление военнослужащих, людей с оружием. Я не смотрел точные данные, но почему-то мне кажется, что на сегодняшний день Луганская область – это та область, которая имеет самую протяженную государственную границу. Где государственная граница, там, к сожалению, полно всякого негатива. Это характерно и для Западной Украины, и для Восточной – я тут различий никаких не вижу. Это контрабанда. Так как мы сейчас фактически в состоянии войны с Россией, то можно ожидать от "товарищей" всего, чего хочешь.
В обществе существует мнение "На черта вообще думать об этом Лугандоне? Сами начали – пусть сами все расхлебывают". По-моему, это близорукость и недальновидность. Это верх примитивизма.
- Вы начали говорить о криминогенной обстановке. У вас есть какие-то хотя бы приблизительные данные, как она изменилась? Сейчас проводятся месячники добровольной сдачи оружия – как это проходит?
- Кстати, сегодня (06.03 – прим.) мы будем встречаться с начальником луганской полиции и одним из активистов Старобельска. Люди в Старобельске выступили с инициативой: они готовы выкупать оружие, которое находится на руках у населения. Выкупать и передавать полиции. Будем проводить встречу, потому что этот вопрос непростой с юридической точки зрения. На руках у населения, я подозреваю, оружия более, чем достаточно. Постоянно идет информация об обнаружении схронов. Зачастую количество оружия, которое там спрятано, зашкаливает за все мыслимые и немыслимые объемы. Речь идет не об одном-двух автоматах, а о спрятанных машинах с оружием. Ситуация непростая.
- Реально ли вообще разоружить население и держать эту ситуацию под контролем?
- Реально. Многие страны проходили через это. Нужно изучать международный опыт, как это все осуществляется. Но опять-таки, это процесс далеко не одного дня. Я разговаривал с израильтянами и датчанами, которые специализируются на разминировании территорий. Опыт Израиля и опыт Балкан свидетельствуют о том, что только лишь на разминирование может понадобиться около 10-ти лет. Потому что территория очень большая, территория неоднократно переходила из рук в руки. Плюс частая смена подразделений, отсутствие карт минных полей. Это все приводит к тому, что на сегодняшний день не найти ни одного человека, который мог бы точно сказать, где и какие установлены мины. Это априори невозможно. Поэтому все это надо обследовать, исследовать. Но это нужны и время, и специалисты, и деньги.
- Как вы прогнозируете развитие ситуации в дальнейшем на территории так называемых "народных республик"? Чем это закончится и когда?
- Это все на 90% будет зависеть от поведения России. Если сегодня представить себе ситуацию, что Россия прекращает финансирование этих "недоразумений", то максимум 3 месяца – и этот гнойный надутый пузырек лопается. Но надо понимать, что, как и любое гнойное образование, процесс этот будет болезненным. И к сожалению, этот гной будет растекаться. Задача – локализовать его и не дать растечься по территории Украины. Я абсолютно достоверно знаю, что официальные власти федерации не жаждут перемещения вооруженных бандитов на свою территорию: как граждан Украины, так и своих граждан. Поэтому какова дальнейшая судьба этих персонажей, честно говоря, не знаю. Если говорить о гражданах России, даже если сейчас они будут массово вербоваться в Сирию, то все равно это билет в одну сторону. Ни официальным властям России, ни официальным властям Украины такие персонажи не интересны и не нужны. Это абсолютно логично. В лучшем случае их будут разоружать и предавать суду, а в худшем – будут просто уничтожать.
Если сегодня представить себе ситуацию, что Россия прекращает финансирование этих "недоразумений", то максимум 3 месяца – и этот гнойный надутый пузырек лопается.
- Есть ли понимание, как будет происходить процесс восстановления Донбасса?
- С точки зрения экономики, крайне тяжело. С одной стороны, уже ни для кого не секрет, что масса промышленных предприятий либо, в лучшем случае, демонтированы и вывезены на территорию России, либо, в худшем случае, есть доказательства того, что предприятия просто вырезаются на металлолом и вывозятся туда же. Плюс ко всему, в связи с проведением боевых действий, при возникновении неординарных ситуаций часть предприятий останавливались с нарушением технологических процессов. В результате на сегодняшний день запустить их вновь – их хозяевам дешевле даже построить новые предприятия, чем запускать имеющиеся. Поэтому, с экономической точки зрения, ситуация крайне тяжелая.
Но проблема даже не столько в экономической сфере, сколько в гуманитарной. Тот вопрос, который мы неоднократно обсуждали в узком кругу, – он получил достаточно веские подтверждения во время конференции, которая проходила в Киеве с участием Всемирного банка. Представители Центра Разумкова озвучили те опасения, которые я понимаю уже около года. В любом обществе достаточно небольшая часть людей является двигателями прогресса общества. И это вовсе не политики – это интеллигенция. Техническая, гуманитарная – не имеет значения. На сегодняшний день подавляющее большинство представителей этого класса покинули территорию Луганской области. Часть из них выехала в Россию, большая часть выехала в Украину. Опыт международный свидетельствует, что если эти люди в течение года-двух не получают возможности вернуться назад, то за этот период они уже получают на новом месте жительства работу, обрастают какими-то связями и привязанностями, и у них уже нет желания возвращаться на территорию прежнего места проживания. В результате мы можем столкнуться с невероятной гуманитарной проблемой, когда даже после освобождения этой территории мы получим в подавляющем большинстве своем территорию, заселенную люмпенизированным населением.
- Изначально же этот регион считался депрессивным и отсюда выезжали люди.
- Депрессивным его можно считать по-разному. Я бы не сказал, что он был депрессивным с точки зрения человеческого потенциала. К сожалению, может быть, он был в гораздо большей степени люмпенизирован, чем другие регионы Украины. Но сейчас, после всех боевых действий ситуация еще больше ухудшится. Что с этим делать, как с этим бороться? Нужно создавать международные конференции и изучать в первую очередь международный опыт. Сами по себе люди не виноваты, что они такие, какие есть. Но задача общества – помочь им социализироваться и вырвать из того дна, в которое они были погружены последние 15-20 лет. К сожалению, это проблема очень серьезная. Ею никто не занимался фундаментально в Украине вообще за все годы независимости. Почему-то так сложилось, что практически с первых шагов тот регион, который сейчас называется Донбассом, был абсолютно всеми президентами отдан на откуп местным князькам, и они здесь творили, что хотели, в обмен на какую-то лояльность. Я уже неоднократно говорил о том, что война начинается и заканчивается не с первым и последним выстрелом, а война начинается в мозгах. Я много поездил по Украине, но большей нищеты, чем на Луганщине, не видел. Состояние дорог, больниц, школ, жилого фонда. Я еще нигде в Украине не встречал целые поселки, где 5-этажные дома отапливаются углем. Не мини-котельные, а печное отопление! Это когда бабка тащит на 5-й этаж ведро с углем, чтобы у себя печку растопить. 21-й век на дворе! И при этом этим людям внушили, что они кормят всю Украину. Парадокс, нонсенс, но это результат многолетней пропаганды и фактически это результат закрытого общества. Такое мини-гетто без наличия колючей проволоки. Тем не менее, еще до войны я читал официальные данные, которые меня очень поразили: 87% населения никогда не покидали пределы своего региона, а 93% населения никогда не покидали территорию Украины. Людям просто не с чем сравнивать. И таким обществом достаточно легко манипулировать.
Мы можем столкнуться с невероятной гуманитарной проблемой, когда даже после освобождения этой территории мы получим в подавляющем большинстве своем территорию, заселенную люмпенизированным населением.
- Сейчас очень много говорят о различных программах восстановления Донбасса, но большинство из них существует только на бумаге. Есть какие-то реально работающие?
- Честно говоря, у меня нет ни времени, ни особого желания изучать какие-то глобальные программы, которые я называю "полет в космос". Я занимаюсь вещами гораздо более приземленными. Есть те программы, которые мы разрабатываем на своем областном уровне. Во-первых, мы разрабатываем программы, основываясь на тех реальных финансовых возможностях, которые у нас есть. Во-вторых, мы разрабатываем программы на основании той информации, которую мы получаем в первую очередь от местных властей. То есть снизу вверх. И инициатива тоже идет снизу вверх, а не наоборот. Если мы говорим, например, о строительстве дорог, то, да, хотелось бы, наверное, нарисовать красивые перспективы, что через полгода будут у нас здесь сплошные автобаны. Но я не политик. Моя задача – не вешать лапшу на уши. Я реалист, и я знаю, сколько на это понадобится денег. По нашим оценкам, это 3,5-4 млрд. Таких денег, естественно, у нас в области своих нет. И рассчитывать на то, что центральный бюджет полностью покроет потребности за один год, тоже нереально. Поэтому мы исходим из того, что, во-первых, мы можем предоставить из своего областного бюджета, а во-вторых, тех цифр, которые уже утверждены "Автодором" и Кабмином. Если будут какие-то дополнительные резервы, это будет только плюсом.
Буквально два дня назад на коллегии было проанализировано и утверждено 5 областных программ. Каждая отдельная программа – она реалистична. Есть новость, которая мне очень импонирует: Луганская область, несмотря на войну, на все тяготы и невзгоды, впервые за последние 7 лет выполнила за январь-февраль показатели наполнения областного и местных бюджетов. Это свидетельствует о том, что, во-первых, как минимум стали меньше воровать. Я надеюсь, что это только первые шаги, потому что мы еще не запустили ни одну программу. Работает уже, например, программа "Лес", которая посвящена борьбе с незаконной вырубкой леса и перекрытию каналов контрабанды и спекуляции лесными ресурсами. На той неделе только начали заниматься реализацией программы "Металл". Это борьба с незаконным сбором металлолома. Я никогда к этому так серьезно не относился. До тех, пор, пока не увидел цифры, во что это обходится. Сразу же моментально столкнулись с очень ожесточенным сопротивлением. Вплоть до того, что когда следственная группа приехала в офис одной из региональных компаний, которая аффилирована господином Ефремовым, то сразу же через 5 минут следственная группа была заблокирована машинами с целью помешать проведению следственных действий. Пришлось объяснить, что "5 минут – и здесь спецназ, вы все мордами в асфальте". По-другому не понимали товарищи. Есть информация о нелегальных карьерах, нелегальных шахтах. Есть информация о массовых нарушениях при землепользовании. Поэтому, я надеюсь, с марта-месяца мы начнем по всей области ревизию использования земель сельхозназначения. По моим оценкам, примерно 35-40% земель используется незаконно. Есть еще масса других нарушений. Я специально посылал в один из районов свою службу внутреннего аудита. И по тем предварительным данным, которые я получил в виде аналитической записки, только лишь по занижению стоимости оплаты аренды земли в местный бюджет (а это далеко не самая финансово емкая статья) – только лишь по этой статье район сможет дополнительно получить порядка 2 млн налога в свой местный бюджет. Не в мой областной, а в свой местный.
- Процесс децентрализации, собственно говоря, и направлен на это.
- Конечно. Я двумя руками за децентрализацию.
Фото – пресс-служба Луганской областной военно-гражданской администрации
- Но если говорить, например, о Лисичанске. Раньше там были градообразующие предприятия: нефтеперерабатывающий завод, стеклозавод "Пролетарий", содовый завод. Стекольный и нефтеперерабатывающий заводы были остановлены в 2012-м году, содовый завод снесен еще до начала боевых действий. Как я понимаю, основной источник дохода бюджета исчерпал себя. Откуда тогда местный бюджет будет брать деньги?
- Во-первых, надо садиться и анализировать бюджет (если мы говорим о трех городах Лисичанск, Северодонецк и Рубежное) каждого населенного пункта. Я знаю, что в этих городах до сих пор процветает, к сожалению, неимоверное воровство местных бюджетов. Маленький пример: "Лисичанскводоканал", который передан в концессию "отцам Луганщины", декларирует потери воды 77%. Отсюда соответствующий тариф на воду, который оплачивают жители города. Почему-то у городских властей никогда не возникал интерес, откуда и почему. Не такая катастрофическая, но тем не менее принципиально такая же картина в Северодонецке. Поэтому прежде, чем говорить о пополнении бюджета, надо навести порядок в его использовании.
У меня на сегодняшний день есть, скажем так, два с половиной желающих инвестировать в строительство нового содового завода. Людям просто надо дать прозрачные и откровенные условия работы. Честно говоря, у меня уже в печенках сидит эта позиция, когда приезжают разного рода предприниматели и задают такой вопрос: "Можно у вас в области работать?" Сначала меня это смешило, потом бесило – сейчас я это воспринимаю как должное. Самое ужасное, что когда начинаешь объяснять "приезжайте и работайте – я никаких ни разрешений, ни индульгенций не раздаю", практически ни у кого это не вызывает понимания. За эти годы настолько люди привыкли, что для того, чтобы начать работать, предварительно надо договориться с властью, что переубедить их в обратном просто невозможно. Позавчера у меня состоялся такой разговор. Приехал мой хороший знакомый, которого я знаю уже несколько лет. Его друзья, которые занимаются производством мяса, делегировали ему право проведения со мной переговоров. Разговор начался так: "Мы с тобой друг друга знаем. Я знаю, что ты честный. Твои 10%". И это человек, который меня реально хорошо знает! Видя мою растерянность и недоумение на лице, тут же: "Хорошо, ладно, 15%". Это просто воспринимается как должное, как норма. К сожалению, подавляющее большинство людей не верит и не понимает, что можно работать по-другому. В тот же день у меня был разговор с одним из сотрудников. У него фирма, которая занимается энергоаудитом. Мы сейчас запустили в области программу по энергоаудиту. И он говорит: "А можно принять участие?" Я говорю: "Пожалуйста, только надо не ко мне обращаться, а в Управление капитального строительства. Это их программа, тендеры там проводятся" – "Нет, там мы не договорились. Можно к вам на прием?" Честно говоря, я не знаю, что со всем этим делать. А если ты человека реально отфутболиваешь, то у него складывается подспудно впечатление, что либо он мало предложил и его губернатор вытурил, либо там уже все поделено и просто ему не дают работу. 99% не могут воспринять информацию, что "приходи и работай на общих основаниях, побеждай в тендерах, делай работу, получай деньги". К глубочайшему сожалению, это повальный характер.
Прежде, чем говорить о пополнении бюджета, надо навести порядок в его использовании.
- Что можно сделать, чтобы ускорить процесс интеграции части области в состав Украины? Потому что есть впечатление, что в отличие от части Донецкой области, она абсолютно отделена.
- Во-первых, я это ощутил на себе. Так получилось, что во время занятия волонтерством, я большую часть времени все-таки проводил на Донеччине. На Луганщине я был один или два раза. Когда меня сюда на вертолете сбросили, я был точно такой же жертвой штампов, как и 99% жителей "большой" Украины: что здесь сепары, из-за каждого угла стреляют, каждый готов тебе нож в спину сунуть. А на самом-то деле все далеко не так. Вообще все не так. С одной стороны, ситуация очень небезопасная. Фактически мы имеем войну, потому что удалось внедрить на подсознательном уровне какие-то определенные стереотипы людям. Один из ярких примеров – и я не устаю его приводить: когда прошлым летом мы отправляли первую группу детей на оздоровление в Западную Украину, из 35-ти свободных мест только 9 семей согласились дать своих детишек. Остальные боялись. Бандеровцы сожрут, разопнут, сварят. Когда эти 9 вернулись, следующая группа была полностью сформирована. Из этих 35-ти детей из второй группы 7 изъявили желание остаться там. В третьей группе на 35 свободных мест уже было 53 желающих. Посол Литвы здесь был несколько раз. Маленькая страна, далеко не самая успешная в Европе. Они взяли и обеспечили полностью переезд, проживание и обучение наших детишек в Литве. Я попросил, чтобы мне организовали с детворой конференцию по Скайпу, чтобы я мог с ними пообщаться. Честно сказать, я шел на эту конференцию с достаточно тяжелым сердцем. Думал, что сейчас начнутся слезы-сопли, – дети есть дети, они оторваны от семьи, от родителей, чужая среда. Но когда включили экран и довольные физиономии детские, улыбки до ушей, никаких слез, соплей… Абсолютно всем довольны: и обучением, и условиями проживания, – и друзья у них уже местные появились, и программы развития полностью соответствуют. Когда мы заканчивали общение, пацанчик (по возрасту, наверное, класс 7-8) – он в финале крикнул "Слава Украине!" Вот этот путь – это самый успешный путь интеграции Украины в одно целое. Никакая пропаганда не возымеет действие на тех детишек, которые год проживут в Литве. Никакие лякалки-пугалки про "кровавое НАТО" на них уже не подействуют.
- То есть, скорее всего, должно смениться поколение и это все не так быстро?
- Естественно. Я и начал с того, что одномоментно это не произойдет. Сейчас я хочу, используя в первую очередь свой личный авторитет, выходить на дипломатические круги и организации по всему миру для того, чтобы они помогали и брали как можно большее количество детворы, ребят-подростков, студентов на обучение по всему миру. Потому что, конечно, в такой тяжелой экономической ситуации у родителей нет возможности за свой счет отправлять куда-то детей. Поэтому здесь мы можем рассчитывать только лишь на благотворительную гуманитарную помощь. Но это нужно делать. Это борьба за будущее. Это борьба за то поколение, которое через 3-5 лет будет для себя принимать решение. Во-первых, за кого голосовать, а во-вторых, брать в руки оружие или шариковую ручку. Я считаю, будет невероятным преступлением, если мы упустим эту чудесную молодежь и позволим в очередной раз промыть мозги. Маленький факт: сейчас в области 5600 школьников. Из них больше 3000 принимают участие в различных мероприятиях, посвященных годовщине Шевченко. Я думаю, честно говоря, что ни в одной области Украины нет таких показателей. Это золотой фонд – его нельзя отдать на растерзание "старшего брата". За это надо бороться. И я буду за это бороться без всяких компромиссов.
Это борьба за то поколение, которое через 3-5 лет будет для себя принимать решение. Будет невероятным преступлением, если мы упустим эту чудесную молодежь.
- Какие у вас отношения с центральной властью? Насколько ощутима поддержка, какая скорость реакции и принятия решений по вашим заявлениям?
- Я уже говорил о том, что, к сожалению, ощущения войны нет что в Верховной Раде, что в Кабмине. Сказать о том, что я, как и мой коллега Павел Иванович (Жебривский, глава Донецкой областной военно-гражданской администрации – прим.), – что мы обласканы и облизаны – это, мягко говоря, было бы преувеличением. На словах – да, а на деле просто иногда хочется кому-то в морду дать. В ноябре я был приглашен на заседание Кабинета Министров. Очень интересный нюанс: почему-то каждый раз перед моим выступлением на Кабмине сразу просят всех журналистов удалиться. Я поднял очень болезненный для нас вопрос: выплата компенсаций тем людям, которые проживали в 9-этажке в Лисичанске (24 июля 2014-го года во время операций по освобождению города в жилой дом попали два снаряда, после чего обвалились две секции – прим.). С моей точки зрения, вопрос не стоит для государства и выеденного яйца. Общая сумма компенсации – целый миллион долларов. С голоса все было поддержано, все единогласно проголосовали за. Я такой довольный вышел! Наверное, это был первый и последний случай в истории Кабмина Украины, когда губернатор выходит и танцует лезгинку. На меня местные бюрократы смотрели как на умалишенного. Я думаю, не потому, что я так выражал свои эмоции, а потому что они понимали, что "рано танцуешь". Ноябрь, декабрь, январь, февраль – уже март. Пятый месяц. Ничего нет. Уже от этой борьбы с бюрократами среднего звена иногда сжимаются кулаки и хочется брать в руки оружие. Тонут любые инициативы в этом болоте. Причем даже не взирая на то, что сам министр может быть прогрессивным, декларировать какие-то благие намерения. Но этот его аппарат чиновничий не пробиваем. Как со всем этим бороться, ума не приложу. Сокращать надо, невзирая ни на какие социальные стоны и вопли. Сокращать функции. Это фактически то, что подразумевается под децентрализацией. Доходит до такого маразма, когда у нас в области было 11 тыс. га погорелого леса (т.е. мертвого). Тем не менее, его можно и нужно было быстро использовать как для строительства укреплений военнослужащих, так и для заготовки дров. Решение по разрешению вырубки принимается в Киеве. У меня на это ушло 4 месяца. Это при том, что я совершенно спокойно набираю телефоны премьера и любого министра, – это далеко не каждому губернатору удается. И тем не менее, даже при моих возможностях на это потребовалось 4 месяца.
- Как вы оцениваете свою работу в качестве губернатора? Какие самые большие достижения и сложности?
- Достижение – это то, о чем я уже сказал (и я сам, честно говоря был удивлен): полное 100%-е выполнение бюджета. В меня это вселяет большой оптимизм, потому что это произошло несмотря на то, что только сейчас мы начинаем некие структурные изменения проводить. До этого момента мы только готовились к этим структурным изменениям. К сожалению, очень много времени было потрачено, во-первых, на понимание ситуации в области. Очень много времени ушло на понимание того кадрового потенциала, который имеется в области. Только сейчас, после изучения ряда внутриполитических моментов, я начинаю достаточно уверенно и резко производить кадровые изменения. Конечно, местным князькам это очень не нравится. Причем князькам разным – и тем, кого принято называть промышленниками (с моей точки зрения, это не промышленники, а преступники), и тем, кого принято называть политическими деятелями (это не политические деятели, а политические проститутки). Им всем очень не нравится то, что я делаю. Причем невзирая на наличие политических флагов, потому что у них всех рыло в пуху. А у меня нет ни своих, ни чужих, я не иду ни под один из флагов. Поэтому союзники для меня – это только моя команда и подавляющее большинство простых людей. Я не Ляшко, я не бегаю с громкими заявлениями. Тем не менее, есть определенные факты, которые в меня вселяют уверенность, что мы движемся в правильном направлении. И моя главная задача, с моей точки зрения, – это удержать тот курс, который мы взяли, невзирая на все давления, все поиски компроматов и подковерные игры. Несмотря ни на что, провести ту кадровую чистку, которую я сейчас начал проводить, и приступить в реализации тех программ, которые намечены на март-апрель. Естественно, я очень надеюсь, что нам в этом не будет мешать возобновление военных действий.
Моя главная задача – это удержать тот курс, который мы взяли, невзирая на все давления, все поиски компроматов и подковерные игры. Я очень надеюсь, что нам в этом не будет мешать возобновление военных действий.
- В СМИ сейчас тиражируется информация о "смотрящем" по Луганской области. Откуда она взялась, зачем и кем, по-вашему, распространяется?
- Мне, честно говоря, хотелось бы поговорить с автором этих волн, откуда у него эта информация и на чем она основана. Насколько мне известно, тот человек, которого именуют "смотрящим", за все это время, за 7 месяцев два раза был у меня. Если исходить из количества визитов, наверное, логичнее было бы предположить, что смотрящим является, например, Ландик. А может быть, кто-нибудь из нардепов, которые сюда тоже приезжают постоянно. С моей точки зрения, это все те же игры. Я уже говорил, что я ничей и меня не интересует партийная принадлежность. Есть человек порядочный и непорядочный, есть человек профессионал и непрофессионал. Если ты не профессионал, будь ты под флагом любой партии, мне с тобой с точки зрения администратора не по пути. Занимайся политикой и не лезь в администрирование. Если пошел в администрирование, забывай про политику. Это, конечно, мягко говоря, не всем нравится.
Я киевлянин в 6-м поколении, вырос в крупнейшем мегаполисе, где проживают люди из всей Украины. В последний раз Киевом руководил киевлянин в 1941-м году. Начинать сейчас местечковые вопли "чужаки приехали", – это какие-то комплексы неполноценности. У меня не было возможностей заниматься детальным исследованием подобных человеческих отношений в других регионах, но мне здесь постоянно режет слух, когда я вижу плохо скрываемую конфронтацию между жителями Северодонецка и Лисичанска. Хотя с моей точки зрения, как киевлянина, два эти города – это одна треть Оболонского района города Киева. Меня очень поразила полемика в Старобельске. В ней принимал участие профессор из Луганска, который переехал. И один из "активистов" ему сказал: "Ты откуда? Из Луганска? Вот и вали себе в свой Луганск". Вот эта местечковость – я ее категорически не приемлю. Она для меня, как для быка красная тряпка. Может быть, для кого-то это невероятный секрет, но при приеме людей на работу я вообще не смотрю на место рождения или место проживания. Вообще на это не обращаю внимание. Когда мне пытаются рассказать, что я кого-то из Запорожья назначил, я, удивляясь, прошу дать справку из отдела кадров, потому что меня это вообще в принципе не интересует. Я убежден, что с одной стороны это комплексы неполноценности, а с другой стороны есть люди за кулисами, которые умело манипулируют этими комплексами. Я на 99% убежден, что если вы сейчас пройдетесь по городу, поспрашиваете у людей, – им абсолютно все равно. Для них важна только своя повседневная жизнь.
Читайте также:
- Георгий Тука: "Харьковские бандеровцы – это одна единая страна, один народ"
- Боевики хотят захватить село Молодежное, чтобы сократить "серую зону" – Тука
- Тука нашел связь между гибелью Эндрю в 2015 и расстрелом мобильной группы 1 марта 2016
- Обстрелы в Луганской области усиливаются – Тука
- Тука запретил чиновникам кататься к боевикам
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы