Скандал и суд поставили крест на карьере Коршуновой как модели, фото 1+1
Продолжается суд над Ландиком-младшим (Романом, сыном нардепа-регионала Владимира Ландика), который, напомним, летом избил и оттаскал за волосы в ресторане 19-летнюю модель Марию Коршунову. Вчера она впервые дала интервью одному из телеканалов о тех событиях. По словам Марии, она до сих пор в шоке, пьет успокоительные и хочет, чтобы суд быстрее завершился, причем как — ей уже неважно. Она рассказала журналистам, что не была до злополучного инцидента знакома с Ландиком, не била сына нардепа первой, как он утверждает, и что тот стал орать на нее из-за... его кроссовок: "Он грубо спросил, зачем я облила ему кеды. Я ответила, что не видела, как их облила. Я же, правда, не видела этих кед, вообще не понимала причину конфликта"...
Затем началась драка. Девушка рассказала, что Ландик-старший извинился перед ней и ее матерью за поведение сына, но затрудняется ответить, простила ли она Романа. Слишком уж велика обида за все случившееся (парень, по ее словам, не только избил, но и оскорбил ее, обозвав проституткой и послав, сами догадайтесь куда). "В моей жизни есть единственный мужчина, других не было и нет", — говорит Мария о своем бойфренде, который был дома во время конфликта. Когда Маша вернулась из ресторана, он вызвал скорую. Масла в огонь скандала подлили ее откровенные фото из Интернета. В интервью она заявила, что большинство снимков — монтаж, но подтвердила: до десятка снимков все же ее.
Похоже, скандал и суд поставили крест на ее карьере модели: контракт с серьезным модельным агентством сорвался, высшего образования она не имеет, мечтает стать воспитателем детей, как ее мама. А в злополучный ресторан обещает больше ни ногой. Сейчас идет допрос свидетелей, одному из которых — администратору ресторана — судья задал вопрос, который, впрочем, не оправдывает Ландика: почему Коршуновой и подругам принесли в ресторане водку, хотя ее не могут продавать посетителям младше 21 года. Администратор объяснила, что паспорта у Коршуновой и ее двух подруг никто не проверял, почему — ей неизвестно.