Имперский шик. Темно-зеленая генеральская форма выделяла представителя СССР на церемонии капитуляции
Его имя сделала знаменитым всего одна подпись, поставленная в официальном документе. Хотя он был достоин славы и без нее. Сын простого украинского крестьянина — один из тех, о ком говорили, что они "рождены революцией". Талантливый разведчик, умевший добыть самую засекреченную информацию. Знаток нескольких иностранных языков — в том числе и экзотического японского. Мастер спецопераций. Неутомимый спортсмен — силач с телосложением борца, гнувший монеты и стиравший пальцами в пыль кусочки кирпича. Блестящий штабной офицер — начальник штаба нескольких победоносных советских армий в Великую Отечественную. Генерал-лейтенант в сорок лет. Кавалер множества орденов. И, наконец, красавец и любимец женщин, пользовавшийся у них неизменным успехом.
Другой ракурс. Представитель Японии расписывается в поражении
Хмурым утром 2 сентября 1945 года, сверкая золотыми погонами с двумя крупными звездами, он поднялся на палубу американского линкора "Миссури" в Токийской бухте, и под вспышками десятков фотоаппаратов и стрекотание кинокамер четко вывел под текстом договора от имени Советского Союза: "Генерал-лейтенант Деревянко". Документ, под которым он поставил автограф, назывался Актом о капитуляции Японии. Он означал, что на всем Земном шаре с его материками и океанами закончилась Вторая мировая война. Рядом с командующим американской армии генералом Макартуром и адмиралом Нимитцем, возглавлявшим флот США, навеки расписался хлопец из украинского села Косенивка под Уманью — самого сердца Украины, славного казатчиной. Потомок гайдамаков, даже не подозревавших о существовании слова "военный дипломат", поднялся в число тех, кого принято называть "мировой элитой".
Автограф, принесший славу. "Генерал-лейтенант Деревянко, представитель Советского Союза"
И это не громкие слова. У нас была тогда (совершенно прав Эдуард Лимонов, так назвавший ее) Великая Эпоха — время Сталина, от которого невозможно отделаться однозначными определениями. Люди теряли головы и взлетали на самый верх. Глупость и гениальность шли рука об руку. Преступления и героизм уживались не только в одной стране, но даже порой в одной голове. Коллективизация и индустриализация — все это было. Более того, все это не могло осуществиться друг без друга. Но чего не было, так это геноцида, ибо сын раскулаченного становился советским офицером и орденоносцем, а люди с украинскими фамилиями Малиновский, Тимошенко и Рыбалко — красными маршалами.
Советская Украина еще ждет своих историков. Но уже рождаются и родились люди, которые будут вспоминать о ней с восхищением и ностальгией и любить ее вместе с фильмами Довженко, пьесами Корнейчука и Днепрогесом так же сильно, как любят Украину Запорожской Сечи и летописей Самойла Величко. И бесспорным фактом останется то, что очень многим она подарила шанс невиданной прежде для крестьян судьбы писателей и инженеров, летчиков и министров, актеров и, как ни смешно это звучит, даже рабочих-горожан, впервые узнавших, что такое туалет в доме и паровое отопление.
Кузьма Деревянко был одним из этих поднятых общим вихрем атомов. По странной прихоти истории, он родился в самый разгар неудачной русско-японской войны 1904— 1905 годов, когда царская армия бестолково топталась на сопках Маньчжурии. Это случилось 14 ноября в день святых Козьмы и Дамиана. В честь первого из них будущий генерал и получил свое имя.
Ничто не предвещало будущей летящей, словно стрела, судьбы. Отец нашего героя Николай Кириллович в годы первой русской революции поучаствовал в "беспорядках", как и многие из украинских крестьян. Что он громил или что кому сказал — осталось неизвестным. Но в 1907 году его вместе с женой и маленьким сыном сослали в Великий Устюг под Вологдой. Там Кузьма прожил целых шесть лет, совершенствуясь в русском языке и расширяя свою славянскую душу, после чего вернулся на родину.
Село Косенивка славилось своими каменотесами. Зарабатывал этим ремеслом и отец Деревянко. Но хотелось им другой жизни. Была в этой семье любовь к образованию и тяга к карьере. Поэтому после окончания церковно-приходской школы Кузьма проучился еще три года в Уманской классической гимназии, откуда был вынужден уйти из-за недостатка средств.
Первая мировая война и революция перевернули все вверх дном. Не стала исключением и семья Деревянко. Братья отца подались кто в петлюровцы, кто в банды к различным менее именитым, чем Симон Васильевич, атаманам, в лице которых нежданно проявился творческий дух украинского народа. Один из них — Родион — погиб в 1919 году в бою с красными на станции Христиновка, где подрастал в это время будущий знаменитый драматург Александр Корнейчук — еще один любимец Сталина и баловень судьбы. Двое других счастливо пережили гражданскую войну, занялись хозяйством и уже в 30-е попали под вал репрессий, когда советская власть, зачищая возможных противников коллективизации, решила припомнить бывшим повстанцам старые "грехи".
На судьбе Кузьмы Деревянко это тоже аукнулось в 1938-м — в самый разгар сталинских репрессий, когда он вернулся со своим первым орденом — Ленина — из заграничной "командировки" в Китай, где помогал коммунистам Мао Цзэдуна громить политических конкурентов из армии буржуина Чан Кайши.
Но пока он об этом не подозревает, и в 1922 году, когда все в стране устаканилось, поступает добровольцем в Красную Армию. Сначала в Киевскую, а потом в Харьковскую школу червонных старшин (то есть красных командиров), известную тем, что обучение военным наукам велось в ней на украинском языке.
ОТ КИТАЯ ДО БУДАПЕШТА И ВЕНЫ
Трофейное орудие. Биография Деревянко — это победы Красной Армии
В 1936 году, после выпуска из академии, капитан Деревянко становится сотрудником Разведывательного управления Красной Армии — предшественника знаменитого ГРУ Министерства обороны СССР. И тут же следует двухлетняя командировка в Китай. Через пустыню Гоби, по которой в 1945 году в тыл японцам хлынут танковые дивизии Красной Армии, Деревянко поставляет китайским повстанцам боеприпасы и снаряжение, которое Сталин выделяет для своего друга Мао. Это приносит ему редкий в те годы орден Ленина — награду счастливчику вручит лично "всесоюзный староста" Михаил Калинин.
И тут же бравому капитану приходится выдержать волну доносов на себя, грозящих в 1938 году или смертью, или многолетним заключением. Эти события тоже нельзя рассматривать однозначно. С одной стороны, именно тогда Сталин сломал хребет "старой гвардии" в партии — кровавым маньякам гражданской войны и мировой революции. А с другой — под каток репрессий попадали ни в чем не повинные люди. Причем, преимущественно по доносам завистников, боявшихся, что они обгоняют их по карьерной лестнице. В эти годы попадает в лагерь Рокоссовский и едва не оказывается репрессированным Жуков — самые знаменитые полководцы Великой Отечественной. Деревянко спасает письмо лично наркому обороны Клименту Ворошилову. Он пишет, что никогда не скрывал информацию о своих репрессированных родственниках и просит направить его на любую самую опасную службу — хоть в пекло. На Запад или на Восток — все равно. Если нельзя принять участие в боевых действиях, он готов ехать в экспедицию в отдаленные пустынные или лесные районы, где его способности могут найти применение.
Активность молодого разведчика, не желающего сдаваться в хитросплетениях московских интриг в аппарате Разведуправления РККА, и тут приносит плоды! Ворошилов распоряжается пересмотреть его дело. Деревянко получает отличную характеристику и отправляется на финскую войну. Теперь он — начальник штаба Отдельной особой лыжной бригады, специального диверсионного подразделения, сформированного из ленинградских спортсменов. В тылу он не прячется. Когда одна из групп лыжников попадает в засаду, Деревянко во главе другой группы выносит с поля боя раненых. Войну он заканчивает полковником, а 1941-й встречает на должности начальника разведотдела Прибалтийского особого военного округа, 22 июня ставшего Северо-Западным фронтом. Тут 37-летний полковник совершает свой, наверное, самый большой подвиг — в августе он планирует и проводит рейд в тыл немецких войск под Старой Руссой и освобождает из концлагеря две тысячи пленных. Можно представить, как это поднимало боевой дух в самое тяжелое время войны, когда поражение следовало за поражением, а советский фронт откатывался к Ленинграду.
Но в годы войны вывелся еще один талант украинского супермена. Учеба в Академии не прошла даром. Он оказался замечательным оператором — специалистом по планированию военных действий. Его способности замечены. И вот уже первая генеральская звезда ложится на погон: отныне Деревянко — начальник штаба сначала 53-й армии, потом 57-й и, наконец, 4-й гвардейской. Он участвует в форсировании Днепра, окружении немцев под Корсунем, блистательной Ясско-Кишиневской операции, когда в окружении оказалась целая немецкая группа армий (по нашей классификации — фронт), берет Будапешт и Вену, осуществляя недостижимую мечту русской армии эпохи Первой мировой. Великую Отечественную Кузьма Деревянко закончил генерал-лейтенантом — кавалером всех трех "полководческих" орденов — Кутузова, Суворова и Богдана Хмельницкого.
ВЗЯЛ В ЖЕНЫ ДОЧЬ СВЯЩЕННИКА
Харьковская школа червонных старшин возникла на волне большевистской украинизации, когда Харьков волевым порядком из типично русского губернского города решено было превратить в столицу УССР. Однако Кузьма Деревянко уже знал и украинский, и русский языки, а потому неожиданно для всех увлекся японским. Загадочные иероглифы, в которых, казалось, была зашифрована вся тайна Востока, влекли его так непреодолимо, что к окончанию школы он научился достаточно свободно говорить и писать по-японски. Скорее всего, молодой человек выбрал для изучения язык самураев, поддавшись романтике, так как в семье все постоянно вспоминали, что он родился в самый разгар русско-японской войны, в которой участвовали и односельчане Деревянко, служившие в царской армии.
А дальше — служба в войсках и поступление в 1933 году в Военную академию им. Фрунзе на спецотделение, готовившее разведчиков. Там к японскому Кузьма добавил еще и язык сэров и лордов — английский, стремительно вытеснявший французский с позиций главного мирового. Ничего странного в его тяге к языкам не было. Точно так же, примерно в это же время, зубрит с частным преподавателем английский будущий адмирал флота Советского Союза Кузнецов — тоже сын крестьянина из Архангельской губернии. Выходцы из народа ни в чем не хотят отставать от дореволюционной имперской элиты. СССР нужны дипломаты, разведчики, инженеры, способные свободно разговаривать с иностранными специалистами и читать технические документы в оригинале. Страна вроде бы отгорожена от капиталистического запада непроницаемыми границами. Но в этих границах полно официальных и полуофициальных каналов по обмену информацией, через которые просачиваются новейшие технологии, а заодно — шпионы и диверсанты.
В промежутке между службой и учебой молодой красный командир успел еще и жениться. В том, что это было по любви, а не по расчету, можно не сомневаться. Он выбрал девушку из собственного села — Галину, дочь местного попа, что в годы ранней советской власти считалось ужасной крамолой для любого комсомольца или коммуниста. Но чувства оказались сильнее правильной анкеты. У пары родился сын — в 1971 году он опубликует в Днепропетровске маленькую книжечку об отце "Солдат, генерал, дипломат". В годы застоя только из нее и можно было узнать хоть что-то о человеке, принявшем капитуляцию Японии.
СТАЛИН ВЫБРАЛ ДЕРЕВЯНКО ЗА ЗНАНИЕ ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА
Свой среди чужих. У генерала Деревянко не было языкового барьера в общении с врагами и союзниками
Существует несколько версий, почему именно его Сталин выбрал в качестве советского представителя для подписания капитуляции Японии. Исследователи говорили, что Верховный Главнокомандующий не хотел слишком уж надувать самомнением полководцев с громкими фамилиями. Официально операцией по разгрому Японии руководил маршал Василевский, бывший начальник Генерального штаба. Но не ему было предоставлено право подписаться под документом, удостоверявшим реванш за Порт-Артур 1904 года. Вот и понадобился, мол, "малоизвестный" генерал — просто функция.
При этом все забывают о двух фактах: генерал-лейтенант Деревянко был единственным в советской армейской элите, кто знал одновременно и английский, и японский языки. А именно они и были нужны на этой церемонии. Английский — чтобы общаться с союзниками: англичанами и американцами. И японский — для должного понимания сдающегося на милость победителя врага. Сталин заботился об имидже Советского Союза. Ему хотелось, чтобы на Западе воспринимали его державу в виде этого красивого и интеллигентного генерала, свободно общавшегося без переводчика со своими зарубежными коллегами не хуже дореволюционных русских аристократов.
Нужно отдать должное генерал-лейтенанту Деревянко. На фоне американцев, канадцев или британского адмирала, явившегося принимать капитуляцию в шортах, согласно тропической форме, советский представитель смотрелся настоящей "звездой". Кадры кинохроники и цветные фото, сделанные на палубе "Миссури" 2 сентября 1945 года, подтверждают это. О таких, как Деревянко, говорят: камера любит их. Генеральские лампасы, золотые погоны с двумя звездами, фуражка с золотым шнуром — это был образ новой Империи, которая сумела превзойти царскую Россию. Некоронованный император ее мог гордиться в Кремле своими "орлами", как Наполеон — маршалами. И в то же время подпись под договором ставил еще и просто украинец — один из тридцати пяти миллионов украинцев, на фронте и в тылу участвовавших в Великой войне и ковавших победу.